20 января 1918 г. вышел знаменитый Декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Согласно положениям Декрета Церковь отделялась от государства; акты гражданского состояния должны были вестись исключительно гражданской властью, а школа отделялась от Церкви [1]. Ратификацией настоящего Декрета было положено начало дестабилизации церковно-государственных отношений. Постепенно с ухудшением ситуации в период «военного коммунизма» получило распространение такое страшное явление как красный террор. С 1921 г. советская власть начала активно вмешиваться во внутрицерковные процессы и поддерживать обновленчество – новое либеральное веяние в среде духовенства. Таким образом, сама власть начинает нарушать положения, получившие ранее юридическую силу (невмешательство государства в дела Церкви). Чуть позже правительство решает усугубить положение Церкви фискальными и административными мерами путем экспроприации церковного имущества под предлогом борьбы с голодом среди населения Поволжья.
Согласно правительственным постановлениям и личным указаниям В.И. Ленина в 1922 г. было начато полномасштабное изъятие церковных ценностей, обусловленное необходимостью направить их на помощь голодающим Поволжья. Известно, что уже в 1921 г. Церковью неоднократно собирались денежные средства для помощи голодающим при активном руководстве предстоятеля патриарха Тихона (Белавина). Из письма В. И. Ленина можно увидеть совсем иные мотивы проводимой государственной кампании: «…мы сможем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов… Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть и несколько миллионов) мы должны, во что бы то ни стало… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» [2]. Это наглядно показывает, что правительство было намерено лишить Церковь всего имущества (а монастырей и всех средств к существованию) и в том числе жестоко расправиться с любыми попытками сопротивления.
Кубано-Черноморская областная комиссия по изъятию церковных ценностей начала свою работу 6 марта 1922 г. Уже на первых заседаниях комиссией был разработан ряд указаний для окружных и городских комиссий. В течении марта в каждой станице и городе должны были быть учреждены местные комиссии под председательством секретарей парткомов и членов завфинотделов. На каждый храм, молитвенный дом, часовню и другие религиозные здания согласно указаниям составлялись описи имеющегося церковного имущества. Для разъяснения населению работы комиссии должны были устраиваться собрания и митинги, на которых разъяснялись цели предстоящего использования ценностей. Вдобавок к разъяснению политики государства в области помощи голодающим областная комиссия предлагала привлекать и местное духовенство, которое должно было «объяснить верующим о необходимости использования церковных ценностей для обсеменения полей и спасения голодающего населения Республики» [3].
Учитывая неоднозначное настроение к советской власти большей части населения Кубани, комиссия предписывала своим отделениям действовать крайне осторожно и тактично. Удивительно, но местные комиссии должны были воздержаться от таких действий, которые могли бы обесценить или обезобразить «церковный предмет», а в случае необходимости при богослужении – заменять менее ценными предметами.
В марте 1922 г. состоялось совещание духовенства Кубанской и Черноморской епархий под председательством Преосвященнейшего епископа Кубанского и Краснодарского Иоанна (Левицкого). Секретарем совещания был избран благочинный 27-го округа Кубанской епархии священник Тимофей Бондаренко, а товарищем председателя – благочинный церквей г. Краснодара протоиерей Александр Иванов. На совещании было установлено минимальное количество церковной утвари, необходимой для совершения богослужений. Минимумом являлись:
- для однопрестольного храма: ковчег, одно большое и два малых Евангелия, два напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, три тарелочки и два ковшика;
- для двухпрестольного храма: два ковчега, два больших и два малых Евангелия, четыре напрестольных креста, две чаши, два малых Евангелия, четыре напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, четыре тарелочки и два ковшика;
- для трехпрестольного храма: три ковчега, три больших и три малых Евангелия, шесть напрестольных креста, три чаши, три дискоса, три лжицы, четыре тарелочки и два ковшика.
Для каждого священника по решению совещания было решено оставлять по дароносице, кресту и кадилу для причащения больных и требоисправления [4]. В ходе работы совещания активным сторонником лояльного отношения к проводимой государством политике показал себя благочинный 17-го благочиннического округа, священник ст. Георгие-Афипской Илларион Зилитинкевич [5].
25 марта 1922 г. было опубликовано архипастырское воззвание и протокол совещания благочинных о поддержке действий по изъятию ценностей, в целях подготовки православного населения региона к предстоящим ревизиям церковного имущества, отмечает А.В. Бабич [6]. Местные комиссии в течении апреля должны были составить описи церковного имущества, а затем большую его часть изъять в пользу голодающих в присутствии духовенства и представителей приходских советов.
обработка ценностей. Фото с сайта Pravoslavie.ru
В апреле началась работа комиссии в населенных пунктах Северского района. 3 апреля был составлен список церковной утвари церкви станицы Георгие-Афипской, которая однако была сдана лишь 27 мая [7]. Под Пасху был «ограблен» ряд церквей по всей области, в том числе и Георгиевская церковь ст. Георгие-Афипской. Подобные случаи исчезновения некоторой увари, задекларированной в описях, рассматривались областной комиссией как укрывательство ее духовенством [8]. Возможно, это действительно было совершено членами причта в связи с попыткой спасти какие-либо особенно необходимые предметы, которые комиссия не разрешала оставить.
В тот же день была составлена опись изъяты ценности Никольского храма станицы Ильской в присутствии настоятеля храма священника Димитрия Михайлова и церковного старосты: 3 чаши, 3 дискоса, 3 лжицы, 3 тарелочки, ковчег, крест с подставкой, напрестольный крест средний, 3 малых креста, трикирий, дароносица с цепочкой, 3 кадила, 3 Евангелия 3 копия, ковшик [9]. В станице Смоленской 6 апреля в присутствии священника Рубцова были изъяты следующие ценности: 2 чаши, 2 дискоса, звездица, лжицы, ковшик, тарелки. На следующий день были изъяты напрестольный крест, чаша, дискос, лжица, звездица, тарелочки из церкви станицы Крепостной [10]. В Успенской церкви слободки Григорьевской 9 апреля были изъяты две чаши, два дискоса, две звездицы, две лжицы, четыре тарелочки, ковшик, дароносица и два креста напрестольных. В станице Азовской священник Михаил Раков присутствовал при изъятии богослужебных предметов в количестве 2 фун. 32 золотников.
Однако к концу апреля кампания экспроприации церковных ценностей была не завершена, и Председатель ВЦИК М.Калинин 13 мая объявил, что облисполкомы, которые не проведут срочное изъятие, будут привлечены к ответственности. По всей Кубано-Черноморской области началось поспешное проведение изъятия в нетронутых до этого церквях. В станице Ставропольской 9 мая изъятие произошло в присутствии священника Лазаря Попова, а 10 мая произошло изъятие богослужебных предметов Казанской церкви станицы Смоленской общим весом 2 фун. 82 золотника. 13 мая была произведено изъятие в Никольской церкви ст. Северской общим весом 4 фун. 74 золотника. Усилиями священника Феодора Белоусова станичникам удалось уберечь от изъятия многие ценные для станицы реликвии: деревянный крест 1844 г., вынесенный из ст. Никольской Азовского войска, юбилейное серебряное Евангелие, пожертвованное в храм в честь 50-летия станицы в 1914 г. и др. Для этого они были вынуждены составить особое заявление в областную комиссию, которая приняла решение не вызывать народных недовольств и постановила заменить указанные предметы на что-либо менее ценное [11].
Изъятие богослужебных предметов было проведено и в Успенско-Драманском монастырском подворье на хуторе Новоивановском. По описи оказалось: три потира, две лжицы, крест небольшого размера, и Евангелие, которые были переданы в областную приходо-расходную кассу совместно с утварью Рождество-Богородицкой церкви села Львовского. При изъятии церковного имущества монастырского подворья присутствовали иеромонахи Герман и Гурий [12]. Интересно, что в документе указана дата основания подворья – 1901 г. Сохранились сведения, характеризующие отношение местного населения к насельникам подворья. О. Бежкович в своих дневниках описывал случай, когда одна роженица из села Львовского, которой была необходима помощь врача в ст. Ильской, по настоянию своей свекрови была отправлена не к врачу, а в монастырь к отцу Герману за 6 верст служить молебен о благополучных родах. К сожалению, роды были трудными, и женщина умерла. В голодный 1922 г. мать больного сына, в котором, по ее мнению, засел злой дух, отправилась с ними в монастырь к тому же о. Герману, чтобы он выгнал этого злого духа. И три раза та водила его туда, каждый раз привозила по 3 мешка муки, как пожертвование [13].
В Кирилло-Мефодиевской церкви станицы Убинской 23 мая в присутствии священника Сергия Макисменко было изъято 2 фун. 93 золотника, а 30 мая — в Казанской церкви станицы Дербентской.
Все экспроприированные ценности отправлялись в Краснодарскую областную приходо-расходную кассу при облфинотделе. 12 мая были доставлены ценности, изъятые из церкви станицы Смоленской. Всего было принято 6 фунтов 23 золотника. 18 мая были доставлены заведующим Калужским почтовым отделением Алексеем Евдокимовичем Мартемьяновым ценности церкви станицы Калжуской в запечатанном ящике. На следующий день были сданы не только богослужебная утварь, но и взамен некоторых церковных предметов два Георгиевских креста и две медали председателем комитета взаимопомощи станицы Северской. 22 мая были доставлены ценности Георгиевской церкви станицы Азовской весом в 2 фун. 45 золотников, а медные богослужебные предметы возвращены назад. 23 мая были доставлены ценности Убинской церкви весом 2 фунта 93 золотника. В этот же день председатель комитета взаимопомощи станицы Ильской сдал 2 фун. 77 золотника. От председателя комитета взаимопощи С.М. Черпасова станицы Георгие-Афипской 27 мая было принято 1 фун. 69 золотника.
Несмотря на то, что областная комиссия требовала скорейшего завершения изъятия к концу мая под угрозой суда революционного требунала, оно растянулось вплоть до июня. В самый первый день июня в облфинотдел были доставлены ценности, изъятые из Успенской церкви станицы Новодмитриевской весом в 5 фун. 26 зол. Через два дня Л.И. Горбенко, председатель взаимопомощи станицы Дербентской, сдал ценности, изъятые из Казанского храма, весом 3 фун. 31 зол.[14].
Сдержанность областного руководства в отношении политики изъятия церковных ценностей видна во всех документах. В одном из циркуляров от 27 декабря 1922 г. предписывается местным исполкомам ни под каким предлогом не изымать движимое церковное имущество, переданное по договору общинам верующим. Народные волнения в течение 1920-х гг. были частыми на Кубани. Известный кубанский этнограф О. Бежкович описывал случай, когда власти намеревались отобрать дом священника села Львовского под приют, но население на сборе воспротивилось этому, объясняя тем, что он лишен уже одной комнаты в доме. В ответ председатель исполкома напомнил, что, когда нужно было решить вопрос о содержании священника и церкви, жертвовать согласились лишь 35 человек со всего села. Все же население настояло, и дом был оставлен за местным священником [15].
В Кубано-Черноморской области в течение всей компании экспроприации церковных ценностей было изъято 136 пуд. 1 фун. 40 зол. серебра и 4 фун. 63 зол. 55 долей золота. Однако и после официального окончания кампании церковные ценности все еще продолжали поступать из самых отдаленных населенных пунктов области [16]. Таким образом, хоть не в установленные сроки, но правительство достигло своей цели и серьезно нанесло повреждение по экономике Церкви, которая, как казалось коммунистам, должна была в скором времени ослабнуть. Однако никакие фискальные и запретительные меры, ни даже разразившейся террор, не смогли уничтожить Церковь.
Н.В. КИЯШКО,
член местного отделения Российского общества историков-архивистов Северского района
Материал опубликован: Кияшко Н.В. Деятельность комиссии по изъятию церковных ценностей в Северском районе Краснодарского края // Вестник архивиста Кубани. № 10. 2015. С. 176-180.
(351)
