Греков М.Б. Знаменщик и трубач. 1934
Исследуя красный террор Гражданской войны, как трагическое явление отечественной истории, невозможно остаться равнодушным к судьбам священнослужителей, ставших жертвами ужасных кровавых «кавалерийских атак» на Церковь, зачастую носивших стихийный характер и не имеющих никакого рационального объяснения. Кровавая война большевиков против «старого мира», начавшаяся в январе 1918 г. на Юге России, велась против прежней духовно-ценностной системы, главную роль в которой занимала Русская Церковь и религиозное вероучение. Созданная в 1919 г. при А.И. Деникине Особая следственная комиссия по расследованию злодеяний большевиков, проведя анализ сведений о терроре против духовенства, сообщала: «Ни один из этих мучеников не совершал никакого преступления, хотя бы и против большевиков», подтверждая отсутствие каких-либо фактических мотивов в действиях советской власти [1].
Согласно имеющимся данным протопресвитера М. Польского о жертвах террора, только в 1918 г. в Кубанской области было убито 43 священника [2]. Однако, эту цифру не следует считать объективной и в высокой степени достоверной. В своем исследовании бежавший из России М.Польский, видимо, не владея достаточным объемом информации, о некоторых священниках ограничился упоминанием только имен, а других вовсе не назвал. Этот неполный список священнослужителей (автором перечислены далеко не все 43 имени) на долгие годы вошел в региональную историографию, но, к сожалению, никто из исследователей не предпринимал попыток к его более широкому изучению с привлечением новых архивных документов. Несмотря на возросшую актуальность проблематики красного террора в связи с наступившим его 100-летием, как со стороны органов, осуществляющих руководство политикой памяти, так и со стороны ученого сообщества не произошло ожидаемого поворота к обсуждению проблем мемориализации его жертв и сохранения исторической справедливости.
Обращаясь непосредственно к механизмам мемориализации памяти, следует отметить, что доминантное положение среди них занимает не только научное изучение исторических источников, но и сохранение любых вещественных предметов, связанных с событием или несущих персонифицированный оттенок. В рамках музейной деятельности предпочтение отводится синтезу исторических фактов, документов, формирующих «карту памяти», и материальных объектов историко-культурного наследия, несущих не себе отпечаток конкретного периода или эпохи. В настоящей публикации будет рассмотрен ресурсный потенциал музейных предметов, принадлежавших священномученику Александру Флегинскому, в области актуализации памяти о нем и жертвах красного террора в целом.
Священномученик Александр Флегинский, благочинный и священник станицы Георгие-Афипской Кубанской области, был убит большевиками 24 марта (6 апреля – по новому стилю) 1918 г. за веру и священническое служение во время штурма станицы подразделениями Добровольческой армии Л.Г. Корнилова [3]. Впервые материалы о его жизни и обстоятельствах смерти были опубликованы в 2015 г. в рамках подготовки материалов к прославлению в лике святых [4]. Согласно выявленным документам, весть о мученической смерти известного кубанского священника быстро распространилась по всем приходам Кубанской области и была сообщена делегатам Всероссийского Поместного Собора, проходившем тогда в Москве [5]. Широкая известность как самого отца Александра, так и обстоятельств его кончины, обусловила то, что на торжественное отпевание, состоявшееся 18 сентября 1918 г. в Александро-Невском соборе г. Ектеринодара прибыло множество духовенства и верующих из многих станиц области [6].
Спустя 99 лет с трагических событий, в результате длительной работы сотрудников Комиссии по канонизации святых Екатеринодарской епархии, на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 4 мая 2017 г. священномученик Александр был прославлен в лике святых, а его имя внесено в состав Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской [7]. Состоявшаяся канонизация явилась значимым событием в жизни региона, вновь вернув в общественный дискурс проблему сохранения памяти жертв Гражданской войны.
Вскоре после канонизации 19 сентября 2017 г. на Всехсвятском кладбище г. Краснодара были обретены мощи священномученика Александра Флегинского, которые явились единственными останками святого, обретенными на территории Краснодарского края.
При эксгумации мощей были подняты и элементы захоронения, а именно – богослужебное облачение святого, нательный крест, Евангелие, переданные для научного изучения и реставрации в церковно-исторический кабинет Екатеринодарской духовной семинарии.
Именно об предметах, представляющих собой особую историко-культурную и сакральную ценность, следует сказать подробнее.
Согласно действующим церковно-каноническим правилам, при захоронении тело священника должно быть облачено в полое богослужебное облачение, в руки умершему вкладывается Евангелие, а лицо накрывается отдельной материей (возду́хом). Все перечисленные элементы присутствовали в захоронении святого, но вследствие фрагментированности тела, разрубленного красноармейцами, облачение не было надето, а лишь обвернуто вокруг останков.
Облачение сщмч. Александра во время изучения реставраторами
Поступившие в церковно-исторический кабинет предметы из захоронения священномученика были изучены и описаны. Богослужебное облачение святого Александра состоит из трех предметов: фелони, епитрахили и подризника. Все облачение сшито из традиционной для дореволюционной эпохи золотистой парчи с элементами металлизированной нити и на момент изучения находилось в руинированном состоянии общего загрязнения. Размеры фелони составляют 138 см в длину и 150 см в ширину, с обширными дефективными участками разволокнения, утрачен воротник. Была сильно разрушена основа материи, ткань потеряла свою эластичность и гидрофильность, практически полностью истлела подкладочная ткань. Фрагментарно сохранились элементы украшения облачения (галуны и нашивные кресты). В местах швов под действием влаги наступило окисление и последующее разложение нити, на что указывали темно-синие и зеленые пятна в местах соприкосновения с тканью.
Епитрахиль сщмч. Александра Флегинского до начала реставрации
Епитрахиль представлена из той же парчи, с нашивными крестами и 9 бронзовыми пуговицами. На металлических элементах была распространена коррозия и ржавчина, перешедшая на саму ткань. Наблюдались многочисленные пятна бурого (темно-красного), желтого, белого, зеленого и коричневого цветов. На ткани замечены следы грибковых отложений, а также значительная деформация вследствие естественных складок. Декоративные элементы епитрахили также характеризуются разволокнением и потерей эластичности материи; в нижней части в виде в двух местах фрагментарно сохранились части декоративной бахромы.
На подризнике присутствовали бурные пятна, остаточные следы плесени, появившейся из-за попадания влаги через заднюю стенку каменного склепа. Материал подризника – красный шелк. Полностью утрачены разложившиеся нити швов. Сохранился возду́х, лежавший на лице священномученика.
Дальнейшие реставрационные работы начались с механической и химической очистки тканевых элементов, в значительной степени загрязненных присутствовавшей в гробе землей и фрагментами растений, а также пропитки ткани противогрибковыми реагентами. Завершение заключительного этапа реставрации и консервации облачения позволит не только сохранить предметы, но и впоследствии представить их в составе экспозиции церковно-исторического кабинета, посвященной жизни и мученической кончине священномученика Александра, пресвитера Георгие-Афипского.
В связи с этим богослужебное облачение святого, имеющее не только сакральное значение, но и персональную идентификацию, становится важным источником актуализации его памяти. Являясь центральным элементом музейной коллекции, посвященной священномученику Александру, облачение восстанавливает картину сакральной повседневности дореволюционного приходского духовенства, иллюстрируя используемую священнослужителями форму богослужебной одежды. Именно материальные музейные источники служат важным дополнением к продуктам исторической памяти индивидуального и коллективного уровней, сохраняя долговременную память от воздействия времени. Следовательно, можно утверждать, что любой музейный предмет, идентифицируемый с конкретной исторической личностью-жертвой красного террора, несет в себе значительный ресурсный потенциал актуализации образов памяти о Гражданской войне.
председатель Комиссии, священник А.Небавский
Н.В. Кияшко
Примечания:
- Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАРФ). Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 25. Л. 6.
- Польский М., протопресв. Новые мученики Российские. Т. I. Jordanville, 1949. С. 207-208.
- ГАРФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 10. Л. 239; Д. 25. Л. 20, 50об.
- Небавский А.А.Репрессии против духовенства в годы Гражданской войны // «Гром победы, раздавайся!»: материалы XIМеждународных Дворянских чтений. Краснодар, 2015. С. 213-224.
- ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 563. Л. 446-446об.
- Государственный архив Краснодарского края. Ф. 801. Оп. 1. Д. 45. Л. 139.
- Канонизированы Кубанские священномученики Александр Флегинский и Михаил Лисицын [Электронный ресурс] // Комиссия по канонизации святых Екатеринодарской епархии. URL: http://kanonkuban.ru/kanonizirovany-kubanskie-svyashhennomucheniki-aleksandr-fleginskij-i-mixail-lisicyn/ (дата обращения 01.09.19).
(112)
