Братия Лебяжьей пустыни. 1910-1911 годы. Из фондов КГИАМЗ им. Е.Д. Фелицына.
Великий пост 1921 года стал для монахов Екатерино-Лебяжьей пустыни одним из самых трагических: захватившие монастырь коммунары «Набата» все чаще притесняли насельников, громче звучали угрозы отобрать собор и расправиться с «черным вороньем». Ночью 21 апреля, накануне Страстной седмицы, чепигинские казаки напали на коммуну, многие коммунары погибли. Власти жестоко отреагировали на инцидент – повстанцев расстреляли на глазах у всей станицы, а монастырь был закрыт навсегда.
Черноморская Екатерино-Лебяжская Николаевская пустынь – так официально назывался мужской монастырь – была основана в 1794 году и стала первой обителью на землях Черноморского казачьего войска. В ответ на просьбу переселявшихся на Кубань запорожцев императрица Екатерина II разрешила организовать пустынь, «в которой бы престарелые и раненые на войне казаки, по богоугодному желанию своему, могли спокойно воспользоваться монашеской жизнью». Первым настоятелем казачьей обители стал иеромонах Феофан, переведенный из Екатеринославской губернии. Этот священник начал свой монашеский путь в Межигорском войсковом монастыре и потому был прекрасно с традициями и характером запорожцев. Множество настоятелей, бывших в пустыни за долгие годы ее существования, каждый по-своему оставили свой вклад.
Шло время, и небольшая казачья пустынь превратилась в крупнейший монастырь Юга России. К началу XX века в монастыре был построен Рождество-Богородицкий собор, два домовых храма (Покровский и Екатерининский при братском корпусе), вырыт пещерный храм во имя мученика Самуила, на небольшом острове вблизи обители устроена киновия с Всехсвятским храмом и гостиничным корпусом для паломников. Пустынь имела несколько подворий в станицах и в областном центре – городе Екатеринодаре. На екатеринодарском подворье находилось несколько домов для братии и деревянный Никольский храм «на Садах», названный так из-за расположенных вокруг многочисленных фруктовых и виноградных садов.
Революцию 1917 года и тяжести Гражданской войны братия обители встретила тихой молитвой. Когда весной 1920 года на Кубани окончательно установилась советская власть, жизнь монастыря стала заметно меняться. Монастырское хозяйство, земли и сельскохозяйственные машины вызывали «праведный» гнев у большевиков, которые видели в монашествующих лишь «эксплуататоров» трудового народа.
Общий вид Екатерино-Лебяжьей пустыни. Литография. 1911 год. Госархив Краснодарского края.
В декабре группа тимашевских большевиков во главе с Терентием Мамцевым, Петром Науменко и Григорием Чернышевым захватила часть монастырских земель и организовала коммуну «Набат». Жители близлежащих станиц и хуторов поначалу не охотно шли в коммуну – на момент регистрации в январе 1921-го в ней было всего лишь 10 семей. Чтобы не допустить разграбления имущества, монахи обратились к областной власти с просьбой создать монастырскую трудовую артель, в пользование которой передать здания и землю.
Монашеская артель была создана, но такое соседство не устраивало коммунаров, они регулярно притесняли монахов в надежде выселить из обители. Одновременно с этим обострялось отношение к коммунарам со стороны жителей станицы Чепигинской. Жестокая продналоговая политика и принудительная конфискация хлеба, которая порой превращалась в откровенный грабеж и обрекала семьи на голодную смерть, вынуждала многих казаков уходить в повстанческие отряды для партизанской борьбы с новой властью. Множество подобных отрядов действовало в районе станиц Новоминской, Тимашевской и Чепигинской, казаки нападали на сотрудников исполкомов и милицию, захватывали лошадей и оружие.
Ночью 21 апреля 1921 года крупный отряд казаков внезапно напал на коммуну «Набат», многие коммунары были убиты, сожжена часть зданий. Ответом со стороны властей стал беспощадный террор. По распоряжению командующего IX Кубанской армией Василенко на глазах у жителей Чепигинской расстреляли 27 активных участников сопротивления, более 50 человек были арестованы и отправлены в тюрьму.
В телеграмме начальника штаба IX Кубанской армии Душкевича от 25 апреля говорилось: «Командарм приказал расстрелять всех участников налета на коммуну «Набат» на глазах населения Чепигинской и объявить о сем повсеместно по всему отделу. Имущество расстрелянных передать беднякам и потерпевшим от налета. Установить строжайшее наблюдение за всеми возвратившимися в станицу Чепигинскую жителями».
Партийные работники и коммунары обвиняли в поддержке повстанцев настоятеля пустыни архимандрита Дорофея и монахов, называли их «черным вороньем». Поскольку монастырь был закрыт, монашествующие разошлись по знакомым в ближайших станицах, кто-то вернулся домой к родственникам. В мае совет коммуны выступил с инициативой преследования монашествующих и в первую очередь настоятеля пустыни.
12 мая особый отдел 39 бригады арестовал архимандрита Дорофея, казначея иеромонаха Тихона (Зимовец), монахов Лазаря (Бегдана), Алексея (Иванцова) и псаломщика Андрея Завьялова. В одном из абсурдных доносов коммуны говорилось, что отец Дорофей во время нападения казаков якобы «принимал активное участие в разгроме с крестом в руках, призывая постоять за погромную религию. Он воодушевлял… свору бандитов и указывал коммунаров, которые самым бесчеловечным образом уничтожались бандитами, после совершенного погрома, расстрелов, насилий беззащитных коммунаров архимандрит Дорофей добровольно ушел совместно с бандой и сам лично пожертвовал зеленое знамя бандитам».
Единственный раз архимандрита Дорофея допросили 3 октября в Краснодаре. На вопрос об участии в разгроме коммуны отец Дорофей ответил категорическим отказом: «Совершенно никакого участия не принимал, а также участников названного налета я не знаю и узнать не мог ввиду того, что все происходило ночью. Около часу ночи названная банда сделала свое зверское преступление, из монастыря скрылась, а я после их отхода пошел заявить в исполком. Придя в исполком ст. Чепигинской, я также встретил тех же самых разбойников, которые совершали грабеж и убийство коммуны Набат. Тогда я пошел к священнику Мелихову, где и ночевал, и на утро ушел к … дьякону, последний находится у гражд. Завьяловых. По приходе к дьякону я узнал, что в коммуне Набат происходит самосуд, и ввиду боязни упомянутого самосуда я ушел в станицу Челбасскую к знакомым старушкам Крахмалевой и ее сестре, где я и находился вплоть до ареста. Арестован я не знаю за что, виновным себя ни в чем не считаю».
Факта пребывания монашествующих в пустыни оказалось достаточно для обвинения. Из Брюховецкой отца Дорофея, монахов и более 50-ти казаков отправили в краснодарскую тюрьму ЧК для окончательного приговора. Условия областной тюрьмы оставляли желать лучшего: тесные камеры были переполнены, из-за невозможности проветрить помещения среди заключенных свирепствовали инфекционные болезни, вещи и постели были изъедены вшами и другими насекомыми. От распространившегося тифа 23 августа скончался монах Лазарь.
Более месяца арестованные провели в ожидании решения своей судьбы. Наконец, 23 сентября коллегия Кубано-Черноморской ЧК признала вину доказанной и приговорила архимандрита Дорофея и монаха Алексея к высшей мере наказания. В этот же день были осуждены и другие заключенные священники: священник станицы Пашковской и благочинный Григорий Троицкий, председатель епархиального свечного завода Андрей Ковалев, священник Александро-Невского собора Краснодара Григорий Конокотин, настоятель Димитриевского храма Краснодара Иоанн Яковлев, священник Екатерининского собора Иоанн Говядовский. Поздней ночью 28 сентября архимандрита Дорофея, монаха Алексея и группу духовенства расстреляли.
Вот уже более ста лет минуло с тех пор, но место погребения безвинных страдальцев за Христа так и остается неизвестным. И хочется надеяться, что вместе с возрожденным монастырем возродится и память о его последнем настоятеле и братии.
Н.В. Кияшко
(82)
