Из истории возникновения и развития обновленческого раскола на Кубани в первой половине XX века

Обновленческий раскол – болезненное явление в истории Русской Церкви 1920-1940-х гг., поразившее многих ее членов. Однако это движение, несмотря на большие надежды, возлагаемые на него советским правительством, не смогло ослабить Русскую Православную Церковь.

Происходящие в современной России изменения социального и институционального порядка актуализировали обращение научного сообщества к особенностям религиозной жизни на Кубани в 1920-1930-е гг. Для современной исторической науки характерно стремление отхода от догматических классовых оценок дореволюционной истории, привитого ей идеологической политикой коммунизма. Пересматриваются ставшие уже традиционными точки зрения, возвращаются в историографию многие забытые или игнорировавшиеся ранее имена, уделяется должное внимание месту религии в жизни социума. Новым выражением интенции исторической науки стал объективизм и беспристрастный личностный подход исследователя к анализу исторических процессов. Именно эта парадигма позволяет анализировать реальное положение Русской Православной Церкви на Кубани и кризисное явление в ее жизни – обновленчество.

Несмотря на наличие ряда публикаций, посвященных изучению различных аспектов церковной жизни на Кубани в 1917-1940-е гг. [1], остается некоторое количество совершенно незатронутых вопросов. По-прежнему открыт для исследователей система управления Кубанской епархией в 1917-1923 гг., создание Армавирского викариатства, пути развития обновленческого движения в регионе и управление обновленческими кафедрами Кубани в 1920-1930 гг. Некоторые из этих аспектов будут рассматриваться в данной статье.

C начала 1920-х гг. в Кубанской области начали появляться первые общины, возглавляемые сторонниками церковного обновления, которые при помощи местных властей привлекали к себе население. Конфессиональная политика Кубано-Черноморского областного исполнительного комитета была направлена на разделение единой Русской Православной Церкви на Кубани и поддержку реформаторского движения обновленцев. Однако для легитимизации этого движения требовалось одобрение и непосредственное участие в нем управляющего епархией архиепископа Иоанна (Левицкого). C этой целью в епархию прибыл протоиерей Федор Делавериди, позже получивший должность уполномоченного обновленческого Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Благодаря его вмешательству, в самые короткие сроки Кубчероблисполкому и облполитотделу в 1921 г. удалось подчинить себе Епархиальное управление. Как характеризовал сам Ф. Делавериди 1921 и 1922 г.: «Церковная жизнь на Кубани… протекала в заботах расположить духовенство, а через них верующих к соввласти, в создании из духовенства послушного орудия в руках Епархиального управления для проведения через него заданий Соввласти» [5, Л. 20].

В первую очередь был сформирован новый состав Епархиального Управления, в который вошли исключительно противники патриарха Тихона (Беллавина).

Постепенно под давлением Управления большая часть духовенства области присоединилась к сторонникам советской власти, во главе благочиний были поставлены преданные Ф. Делавериди священники. Именно они повели за собой население региона, пользуясь его доверием и богословской неискушенностью. В границах Кавказского отдела существовало несколько благочиний, в которые были назначены: главой 2 округа священник ст. Медведовской Николай Добровольский, главой 6 округа священник ст. Тихорецкой Алексей Зарецкий, главой 21 округа священник ст. Успенской Петр Пособило. В ст. Ключевую получил назначение настоятелем и благочинным округа священник Василий Лисунов [6, Л. 45; Л. 32]. Сам епископ (с кон. 1921 г. – архиепископ) Иоанн (Левицкий) на Кубанскую кафедру был возвращен в начале 1921 г. после ходатайства населения области за него перед Святейшим Патриархом. В помощь архиепископу в управлении обширной епархией было открыто Ейское викариатство и назначен епископ на пустующую Армавирскую кафедру. Известно, что в 1921 г. скончался бывший епархиальный миссионер и проповедник, председатель Ставропольского епархиального церковно-археологического общества епископ Симеон Никольский, управлявший с 1918 г. викарной Армавирской епархией. На смену почившему был хиротонисан во епископа популярный среди духовенства благочинный Александр Флегонтович Орлинский [7, Л. 34об].

Данные о хиротонии 4 ноября 1921 г. Василия (Ратмирова) во епископа Ейского, викария Кубанской епархии [4, с. 93-94], по мнению А.М. Катаева представляются сомнительными. Присутствие еп. Василия в 1922 г. в рядах обновленцев позволяет считать, что его епископская хиротония так же была совершена сторонниками церковного обновления [13]. В конце 1921 г. временно управляющий Вятской епархией епископ Евсевий (Рождественский) был назначен на Ейскую кафедру викарием Кубанской епархии. В январе 1922 г. во время перехода в обновленчество управляющего епархией преосвященный прибыл в Ейск [17, с. 273].

Архиеп. Иоанн в 1922 г. после активных убеждений со стороны Ф. Делавериди склонился на его сторону, поддержав обновленческое движение. От его имени уполномоченным выпускались воззвания с осуждением контрреволюционных выступлений духовенства, об изъятии церковных ценностей, о продналогах. Именно этот фактор возымел доминантное влияние на кубанское духовенство, приблизив его к советской власти и расположив в пользу проводимой политики по изъятию ценностей.

В марте в помещениях Екатерининского кафедрального собора состоялось совещание духовенства епархии под председательством архиеп. Иоанна, на котором был оглашен декрет об изъятии церковных ценностей и решено «принять самое активное участие в проведении в жизнь означенного декрета, расположив общины верующих к пожертвованию церковных ценностей, оставив в церквах только необходимые из них для церковно-богослужебных целей» [8, Л. 17]. Самыми ключевыми фигурами в работе совещания были председатель епархиального управления протоиерей Феодор Делавериди и благочинный 17 округа священник Илларион Зилитинкевич [9, Л. 1]. Однако, достижение лояльности духовенства области к проводимой властью религиозной политике и изъятию ценностей было лишь началом плана Делавериди.

19 мая 1922 г. группой прогрессивного духовенства при поддержке ОГПУ было организовано Высшее церковное управление (ВЦУ) во главе с епископом Антонином (Грановским). Организация была названа «Живой Церковью». Особым решением Центральный комитет Живой Церкви (далее – ЖЦ) предписал образовать в губернских и уездных городах при поддержке властей собственные отделения. Благодаря Ф. Делавериди, в конце мая вначале на городском, а затем на епархиальном съезде благочинных духовенство во главе с архиепископом поддержало действия руководства ЖЦ и «стало на путь церковной революции». После съезда доверие духовенства к епархиальному управлению значительно возросло, «несмотря на определенное мнение о том, что в управлении [Епархаильном] сидят большевики» [5, Л. 20].

Стоит отметить, что среди городского духовенства Екатеринодара существовала группа активных противников либерализации и обновления церковной жизни путем сотрудничества с властью. С политикой председателя епархиального управления были не согласны священник Ильинского храма Александр Маков, Дмитриевского храма Иоанн Максимов, Николаевского храма на Дубинке Александр Рождественский, Екатерининского кафедрального собора Петр Рудкевич, священники Покровского храма Евгений Никольский и Иоанн Бойко. Большинство из них являлись ключевыми фигурами в Епархаильном управлении, но в 1921 г. были удалены стараниями уполномоченного ВЦУ.

Особенно активно против обновленцев выступил ключарь кафедрального собора священник Александр Пурлевский, который под давлением настоятеля собора вначале подписал декларацию съезда, но через несколько дней подал заявление о снятии своей подписи. Его дочь, Мария Александровна Каневская (Пурлевская) вспоминала, как протоиерей Ф. Делавериди неоднократно угрожал о. Александру расправой за его непримиримое отношение к обновленцам [15]. По свидетельству самого уполномоченного ВЦУ своими врагами и противниками проводимой политики на сближение с властью помимо перечисленной группы Екатеринодарского духовенства он считал епископа Евсевия Ейского с близкими к нему священниками Трофимом Сасько и Новаком, иеромонахов Балаклавского Георгиевского подворья г. Екатеринодара Дамаскина и Илию, приходские советы Ильинского храма и Екатерининского собора. Сопротивление политике епархиального управления возникло в первую очередь из-за отказа представителей ЖЦ признавать каноническую власть в Церкви в лице патриарха, так как «церковно-обновленческое движение снесло с трона патриарха Тихона, начальника Российской контрреволюции», — писал Делавериди [5, Л. 20об]. Именно нерушимая каноническая связь с Предстоятелем Церкви и правящим архиереем, несмотря на все происходящие институциональные перемены с 1917 г., оставалась особо значимой для кубанского духовенства.

После перехода в обновленчество архиеп. Иоанна епископ Евсевий после троекратного увещевания, как 1-й викарий, объявил главу епархии впавшим в новый раскол и взял на себя управление, организовав заново епархиальный совет. Будучи противником обновленчества, епископ Евсевий не мог смириться c позицией духовенства, поддерживающего политику советской власти, в том числе и кампанию по изъятию церковных ценностей. В декабре 1922 г. за организованный в г. Ейске массовый протест против действий властей епископ и 19 активных участников восстания были арестованы и доставлены в Краснодар в тюрьму ВЧК. 27 марта 1923 г. начался публичный судебный процесс, который длился 23 дня. В качестве свидетеля в нем принимал участие архиепископ Иоанн. По замечанию протопресвитера Михаила Польского, «к чести покойного архиепископа он ничего не показал против епископа Евсевия, и в устроенном им поединке он чувствовал себя видимо смущенно и не находил, что отвечать епископу на его спокойные вопросы, касавшиеся причин их разделения» [14, с. 418]. В результате трибунал приговорил епископа к лишению свободы сроком на 7 лет, а остальных обвиняемых – на более меньшие сроки.

Интересна позиция региональной власти в отношении развития движения ЖЦ. После майского собрания духовенства епархии противостояние между Ф. Делавериди и противниками обновленчества особенно усилилось. Для борьбы с приверженцами патриарха Тихона уполномоченный ВЦУ пытался использовать помощь представителей местных органов власти. Несмотря на постановление Президиума Кубано-Черноморского облкомитета РКП(б) от 21 июня 1922 г., которым было рекомендовано председателю Кубчероблисполкома «в целях дальнейшего раскола среди духовенства…оказывать содействие» представителям «Живой Церкви», со стороны региональной и местной власти некоторое время оказывалась большая поддержка православным (тихоновцам) [3, с. 24]. Уполномоченный ЖЦ г. Ейска докладывал в Епархиальное управление об укреплении позиций «тихоновской партии» во главе с еп. Евсевием и благочестивыми священниками старого Покровского и Новопокровского храмов оо. Сасько и Новаком, которые действовали под покровительством местной власти.

После официального утверждения в крае обновленчества Ф. Делавериди начал принимать в отношении своих противников радикальные меры, но они не находили поддержки со стороны властей. В первую очередь он начал бороться с настоятелем Ильинского храма священником Александром Маковым, которого с санкции ВЦУ объявил запрещенным в священнослужении. Предположительно, этот пастырь был одним из немногих, кто не присутствовал на майском съезде духовенства, поддержавшем представителей ЖЦ. Не признавая над собой власти «живоцерковников», отец Александр продолжал совершать богослужения и поминать патриарха Тихона. Чтобы предотвратить усиливающееся в городе влияние А. Макова уполномоченный ВЦУ изъял из Ильинского храма антиминс, официально объявил настоятеля отлученным от Церкви и закрыл храм, отобрав ключи у членов церковного совета Мерцалова и Маслова. По его собственному мнению этот приход «являлся рассадником самого грубого фанатизма и религиозного шарлатанства» [5, Л. 21].

В скором времени прихожане выступили с требованием вернуть храм православным, и 3 ноября Кубано-Черноморский отдел управления, опасаясь народных волнений, потребовал от епархиального управления восстановления богослужения.

Поддержка властью стороны верующих канонической Русской Церкви, находящейся под управлением патриарха Тихона, вызвала большое волнение в среде обновленческого духовенства и даже частичный переход к «тихоновцам». Более того, даже сам управляющий епархией архиепископ Иоанн, видя слабость уполномоченного, отказался поддержать обновленцев.

4 ноября в ВЦУ была послана телеграмма с сведениями о росте численности «тихоновцев» и переходе архиерея на их сторону. Также протоиерей Ф. Делавериди направил заявление о сложении с себя полномочий представителя ВЦУ. В ближайшие дни в Москву прибыл бывший Ейский священник Михаил Архангельский, запрещенный Кубанским обновленческим епархиальным управлением в служении. Не известно каким образом, но он смог добиться назначения на должность уполномоченного и смещения Делавериди. А.Ю. Рожков называет священника М. Архангельского «умеренным» обновленцем [16, с. 137], однако с подобной формулировкой сложно согласиться. Сам факт принадлежности М. Архангельского к обновленческому движению ставится под сомнение его активной деятельностью в армии А.В. Колчака, как агитатора, и рядом последующих событий. 16 ноября о. Михаилом было созвано собрание, на котором присутствовали архиепископ Иоанн, священники И. Бойко, Е. Никольский, А. Рождественский и протоиерей Виноградов. Как видно из докладной записки Ф. Делавериди, целью этого собрания было реформирование состава Епархиального управления и удаление из него всех лиц, связанных с обновленчеством, в том числе и председателя – бывшего уполномоченного ВЦУ. «Переход Архиепископа на сторону тихоновцев совершенно обессилил фракцию церковно-революционного движения и поставил в шаткое положение руководителя этого движения Епархиальное управление нынешнего состава», — писал Делавериди [5, Л. 22-22об].

Узнав о поддержке решения группы духовенства управляющим епархией, представители управления прибыли к архиепископу и пытались доказать незаконность решения о его роспуске. К сожалению, о развитии дальнейших событий сложно судить ввиду отсутствия на данный момент точных фактологических данных. Можно предположить, что нерешительный по характеру архиепископ в течении некоторого времени вновь принял сторону обновленцев. Известно, что уже в мае 1923 г. он принял участие в обновленческом «Поместном соборе», объявившем о лишении святителя Тихона (Белавина) патриаршества и сана.

В июле того же года обновленческим Синодом архиеп. Иоанн был отправлен на покой. По данным «Православной энциклопедии» последний раз он упомянут в 1926 г., а о дальнейшей жизни сведения не имеются [14, с. 418]. Однако существуют и другие данные. Из докладной записки епископа Краснодарского и Кубанского Флавиана (Иванова) к патриарху Московскому и всея Руси Алексию (Симанскому) известно, что Преосвященный Иоанн скончался за всенощным бдением накануне праздника Крещения Господня 18 января 1923 г.[7, Л. 34об-35]

На смену архиеп. Иоанну для управления епархией в 1923 г. ВЦУ был назначен перешедший в обновленчество Армавирский епископ Михаил (Орлинский), находившийся на Кубанской кафедре до 1932 г. [18, С. 159-165]. С переходом епископа в обновленчество все Армавирское викариатство оказалось так же подчиненным ВЦУ и замещалось в будущем только обновленческими архиереями. Согласно данным VI отделения Секретного отдела ОГПУ на 1 января 1924 г. тихоновское движение в Армавире было полностью ликвидировано, а господствующее положение заняли обновленцы [2, с. 328]. После смерти архиеп. Иоанна, на Кубани сложилась характерная для того времени дихотомия церковной жизни: одновременно с православной (тихоновской) епархией параллельно начала существовать обновленческая (до 1944 г.).

C 1927 по 1929 гг. Армавирское викариатство возглавлял епископ, а позже «архиепископ» Николай (Розанов). Одновременно он управлял Севастопольской епархией [12, с. 127].

Нужно заметить, что официальная поддержка властью обновленчества не находила отклика среди населения региона. Жители Славянского отдела, согласно докладу уполномоченного ГПУ от 25 января 1923 г., не сочувствовали обновленческому движению, были настроены против перевода Евангелия на русский язык и выражали мнение за старое богослужение. Живоцерковников считали продавшимися советской власти [19, Л. 13об, 67].

В 1932 г. освободившийся из заключения Василий (Ратмиров) был назначен обновленческим Синодом в г. Армавир с титулом «архиепископ Армавирский и Майкопский», где пробыл до 1935 г. [10, Л. 4]. На протяжении всей жизни за этим человеком тянулся «шлейф» омрачавших его служение событий. В апреле 1934 г., со слов благочинного-обновленца священника ст. Переправной Вячеслава Григорьевича Веприцкого, Василий (Ратмиров) собрал всех благочинных епархии и потребовал доставить к 1 мая все церковные ценности из храмов благочиний. Для скорейшего исполнения Василий требовал от благочинных «прежде всего нажать на местного священника», а в случае какого-либо тормоза со стороны верующих сказать, что это делается временно, ценности забираются и передаются на хранение в Епархиальное управление. Официальным мотивом к подобному «изъятию» послужила «слабая охрана церквей и участившиеся кражи». С приходов, которые не согласятся отдать ценности, следовало брать расписки, в которых верующие обязывались бы отвечать за пропавшие ценности золотым рублем. «На это они, конечно, не согласятся и, таким образом, вынуждены будут сами сдать их [ценности] вам», — говорил «архиепископ».

В результате этих действий были собраны оставшиеся после кампании 1922 г. ценности из 162 храмов епархии и переданы архиерею. Что случилось дальше с утварью – не известно. Священник В.Г. Веприцкий предполагал, что «все это делалось с ведома и помощью Армавирского сектора ОГПУ, и если не всего, то уполномоченного Малышева. Ценности будто бы переданы Ратмировым Армавирскому сектору ОГПУ как подарок от верующих к 1 маю» [11, Л. 159-162об]. В любом случае, в дальнейшем в биографии принесшего церковное покаяние архиепископа Василия, назначенного на Минскую и Могилевскую кафедру, так же происходили подобные отрицательные ситуации. В 1947 г. его негативные моральные качества и финансовые махинации, связанные с пропажей из Минской епархии крупных сумм денег, привлеки внимание Синода, который запретил его в священнослужении.

Таким образом, рассмотрев начальный этап развития обновленчества на Кубани, можно констатировать дифференцированное отношение населения региона к этому движению. Парадигма представлений «старой жизни» как рядовых казаков, так и сельского духовенства в течение нескольких лет заставляла настороженно и даже негативно относиться к представителям ЖЦ. Лишь с 1922-1923 гг. обновленчество получило постоянную поддержку власти и частично расположило к себе население. Нужно заметить, что с 1925 г. это движение приобрело доминантное положение в регионе и удерживало свои позиции вплоть до 1944 г.

Н.В. КИЯШКО,

член Комиссии по канонизации святых Екатеринодарской епархии

Материал опубликован: Кияшко Н.В. Из истории возникновения и развития обновленческого раскола на Кубани в первой половине XX века //  Северный Кавказ: проблемы и перспективы развития этноконфессиональных отношений: материалы II Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. (г. Славянск-на-Кубани, 30 окт. – 1 нояб. 2015 г.) / под. ред.: Т.Г. Письменной, А.Н. Рябикова, Е.В. Манузина. – Славянск-на-Кубани, 2015. — С. 50-58.

(514)